Помогать алкоголикам
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Помогать алкоголикам
В 1923 году я занимался недвижимостью в Лос-Анджелесе. У меня на столе стояла фотография старичка с седой бородой до пупа, и на этой фотке была надпись: «Я уже старый, и у меня было много неприятностей, большинство из которых никогда не произошли». Мне нравится эта фраза! Перейдём к вопросам.
Следует ли нам работать с употребляющими алкоголиками и Помогать алкоголикам прежде чем мы сами сделали все шаги?
Я думаю, что с того момента, как человек решил, что он хочет обрести то же, что и мы, и согласен сделать всё ради достижения цели, он готов к работе с другими алкоголиками. Но его задача не доносить идею алкоголикам, а вести алкоголиков к идее. Как только мы решили, что хотим обрести то, что есть здесь, мы можем сказать любому: «Знаешь, я нашёл место, где, так сказать, производят трезвость; там собирается группа людей, которые научились справляться со своим пьянством. Они произвели на меня хорошее впечатление, и я иду сегодня к ним на собрание. Как насчёт пойти со мной?» Так ты ведёшь алкоголика к идее. В книге написано: «Разумеется, мы не можем передать то, чего не имеем». Вот о чём речь, но так или иначе, главное — донести идею. Это всё. Немножко любви.
Как нам Помогать алкоголикам и справляться без эмоций с эмоциями других людей, когда мы работаем с ними по программе?
Трезвость. Можно сказать, что я там. Я уже говорил, что трезвость состоит из четырёх частей: физическая, психическая, эмоциональная и духовная. Эмоциональная часть нашей жизни должна быть стабильна. Например, если мы работаем с другими алкоголиками, то мы не можем позволить себе стать эмоционально вовлечёнными в их проблемы, иначе мы потеряем возможность помочь им. Вам придётся позиционировать себя, как бы поверх проблемы. Я понимаю, что это выглядит, как холодное отношение. Но это не так. Для того, чтобы не быть эмоционально вовлечённым, требуется любить больше, чем когда ты погружаешься в их проблемы.
Потому что ответ не в проблеме, а в её решении. Я десять лет работал над своей проблемой, и чем больше я изучал её, чем старательней пытался её решить, тем большей она становилась. Это было всё равно, что поливать, удобрять и выращивать сорняк. Он вырос до небес. Я считаю, что мы должны уметь жить поверх проблемы, чтобы быть полезными тем, у кого она есть. Мы не имеем права становиться эмоциональными по отношению к проблеме. Это не потому, что мы любим меньше, это потому, что мы любим больше. Я считаю, что требуется гораздо больше любви, чтобы отпустить, нежели удерживать. Я уверен, что эмоциональная стабильность приходит с самопознанием.
Физическая трезвость приходит, если не пьёшь. Если мы не пьём сегодня, то спустя какое-то время мы освобождаемся физически от эффектов алкоголя. Но до тех пор, пока мы не обретём эмоциональную стабильность, умственную стабильность и хотя бы немного духовной стабильности, мы не трезвые. Трезвость — это способность жить комфортно, мирно и радостно самому с собой. Лично я вижу, что дилемма душевного участия в проблемах своих, так называемых, деток, представляет собой полную неразбериху. Многие люди думают, что надо быть эмоционально вовлечённым в них, а я считаю, что когда мы это делаем, то ставим себя в безвыходное положение.
А что насчёт секса в трезвости?
Здесь кто-то хочет поговорить на эту тему? А правду говорят, что за ношение огнестрельного можно и под суд попасть? Рад сообщить вам, что любовь включает в себя обладание, но не потребность владеть. Я считаю, что вполне возможно жить в счастливом браке, не заостряя особого внимания на этой конкретно теме. Я также знаю, что это очень важно для многих людей. Странно однако, что это так важно в определённый момент, а потом это вдруг теряет всякую важность. Мы когда-то называли это самым большим «достаточным»! Я понимаю, что это представляет проблему во многих семьях.
Я верю, что секс как таковой должен быть таким же спонтанным, как и всё остальное. Я считаю, что он должен являться результатом любви, дарованием друг друга друг другу в любви. И я считаю, что только в этом случае он представляет собой какую-то ценность. Я считаю, что мы, как пол, жутко отсталые в этом плане. Все мужики. Потому что у нас есть тенденция хотеть то, что мы хотим когда мы хотим этого, а мы хотим взорваться, и это именно то, что случается. Когда взрыв окончен, мы полагаем, что работа сделана, а я считаю это абсолютно эгоистическим подходом.
Я думаю, что любовь и обожание до и после акта гораздо превосходней самого акта. Другими словами, я не вижу ничего зазорного в половых сношениях, являющихся результатом любви. Но, если это самоцель, то я считаю, что она становится само ограблением. Это чудесная вещь, когда это дарование друг друга друг другу в любви. В противном случае я не вижу в этом никакой ценности.
Насколько важным является терпение в работе с другими алкоголиками?Помогать алкоголикам?
Если сейчас собрать всех алкоголиков мира в эту комнату, то здесь будет девяносто процентов нетерпения человечества. Мы страшно нетерпеливый люд. Мы хотим всё вчера. Терпение – это, вне сомнения, добродетель.
Я сильно сомневаюсь, что мы обладаем одинаковым умением слушать и давать советы. Если вы можете разговорить человека, вывести его на разговор – дело в шляпе. Я, например, когда разговариваю с кем-то новеньким, всегда обращаю внимание на первую же усмешку.
Мы занимаемся пустяками; нельзя быть серьёзными. Алкоголики не воспринимают проповеди и лекции. Мы их знаем наизусть; мы сами их себе читали тысячи раз. Мы точно знаем, что нам скажут ещё до того, как нам это сказано. Поэтому делиться, суметь разговорить их и быть хорошим слушателем, для советчика важней, чем говорить самому. Мы не являемся экспертами ни в чём. Ведь двери в таких делах открывают всегда именно мелочи, а не высокие материи. Никто ещё не протрезвел от глубоких мыслей. Это всегда мелочи.
Некоторые из вас уже слышали, как я рассказывал эту историю. Много лет тому назад я выступал на собрании группы Боба Уайтса на Санта Барбаре и Ван Несс, и там был один синяк, который сидел в первом ряду в тяжёлом подпитии, и в какой-то момент он стал пытаться прикурить, но у него ничего не получалось.
Он промахивался, когда подносил спичку к сигарете. Он старался, как мог, но в конце концов одна старушка, которая сидела с ним рядом, отобрала у него сигарету и спички, прикурила, и вставила сигарету ему в рот. На следующий год я оказался в этой же группе в то же время — у этого парня как раз был первый юбилей, и я подумал: «Похоже, что мне удалось кое-что до него донести!» Ну, вы ж понимаете, что я приготовился услышать комплимент в свой адрес, когда он встал получать юбилейный торт.
Но он сказал, что продолжал возвращаться сюда не потому, что услышал или толком понял что-то на первом собрании, а потому что та старушка прикурила ему сигарету. Наш успех зависит не от мудрости и знаний. Всё дело в любви, а любовь терпелива. Нет любви без терпения.
Ещё один эпизод, который я часто вспоминаю, произошёл в группе Ла Хабра. Я всегда выступал там в пятницу перед Рождеством, и где-то лет десять или двенадцать тому назад бы там один парнишка, который сидел у стены – у них там были скамейки вдоль стен. Так этого парня трясло – он не дрожал – его колошматило! Я подсел к нему до начала собрания, обнял его и сказал: «Сынок, это ерунда. Если ты не будешь пить, если ты удержишься, через три дня ты будешь физически чувствовать себя почти нормально.
Просто держись и не пей – дело-то пустяковое. Сыграй сам с собой в игру, по правилам которой ты не будешь пить следующие три дня. И посмотри, что с тобой произойдёт». И в течение многих лет, по меньшей мере раз в год на каком-то собрании он подходил ко мне и шептал в ухо: «Сынок, это ерунда». А потом шёл дальше. Так что если вы их любите, вы терпеливы.
Как сдаться и препоручить нашу волю Богу, когда, даже попросив Его руководства, мы чувствуем себя потерянными?
Часто случается, что молишься, как лбом об стену бьёшься. Ну вот не чувствуешь никакого контакта, хоть ты плачь. Всё пустое. Не выгорает тебе там, наверху. В книге по этому поводу сказано, что если все другие средства бессильны, найди себе пьющего алкаша. Потому что, видите ли, когда мы испытываем такое ощущение пустоты, это означает, что мы чего-то хотим, а оно не происходит. Но, когда ты работаешь со свежим алкашом, то ты просто не сможешь хотеть чего-то для себя. Этого не будет.
Ты не сможешь думать о себе, работая с таким фруктом. Именно там ты отдаёшь всё своё внимание, весь интерес и всю любовь человеку, который перед тобой, даже если это всего лишь для того, чтобы перехитрить его. Не оказаться ни блюющим, ни тошнотворным в этом случае! Для этого нам приходится перестать думать о себе и начать Помогать алкоголикам.
У меня есть такая теория: я не способен решить проблему. Я просто не могу, и поэтому последние двадцать девять лет я не особо пытаюсь, а вместо этого я жду руководства и указания. Если я неожиданно осознаю, что я в кусках, работая над чем бы то ни было, и понимаю что уже окаменел от этого (потому что подспудно я ломал голову над этим, прокручивая ситуацию снова и снова), тогда я вспоминаю свою теорию, и это всегда срабатывает для меня. Как я уже говорил, я делюсь абсолютно всем со своим Богом – будь то плохим, хорошим, или никаким – и в таком случае я говорю: «Пап, глянь, у меня тут мозга за мозгу зашла от этой проблемы и я не могу найти ответа. Но я знаю, что у Тебя он есть, и когда ты решишь, что я могу получить его, я буду очень рад. Спасибо Тебе огромное».
И я отбрасываю эту проблему, и больше не трогаю её. Просто отбрасываю. И всё. А очень скоро я узнаю, что либо это вообще не было проблемой с самого начала (таких у меня где-то пятьдесят процентов), либо, что у меня есть ответ. В нашей жизни именно беспокойство о самих себе и нетерпение загоняют нас в тупик, а чтобы вылезти из самих себя, лучше рекомендацией является работа со свежими алкоголиками.
Учитывая, что моё «я» и эго периодически главенствуют, не слишком ли много времени я уделяю самоанализу?
Ну ты накрутил! Если бы я был на твоём месте, я бы просто сдался. Я заметил, что многие из наших людей в АА и даже в Грейпвайн пишут о том, что следует обрести самоуважение. Я постоянно слышу от выступающих на собраниях: «Научись любить себя прежде, чем ты сможешь любить кого-то ещё». И я очень рад, что на самом деле это не так. Я не тратил время на то, чтобы восстановить самоуважение или научиться любить себя.
Мне такой, как я, и даром был не нужен. Я ненавидел себя. Но я занялся тем, что предлагает делать наша книга, а она не предлагает мне научиться «самоуважать» или научиться любить себя, чтобы я мог любить вас. Я считаю, что дела обстоят совсем иначе. У Святого Франциска сказано: «Помоги мне, Господи, не столько искать утешения, сколько самому утешать, не столько искать понимания, сколько самому понимать, не столько искать любви, сколько самому любить. Ибо воистину, кто отдаёт — тот получает, кто забывает себя — вновь себя обретает, кто прощает — тому прощается, а кто умирает — тот возрождается в Вечной жизни».
Помогать алкоголикам. Это именно то, о чём мы говорим с момента нашей встречи здесь, да, именно об этом. Я не верю, что мой образ помогает хоть как-то улучшить мою жизнь. У меня о моём образе такое же представление, как об образе тюленя. Мой образ меня совершенно не интересует, я здесь не для этого.
Я здесь для того, чтобы любя делиться собой, а там уж как карта ляжет. Меня даже не интересует ваше мнение о том, что произошло, разве что вы хотите высказать его мне. Но это не то, что является моим делом. Я вас люблю, и это всё, что мне надо делать. Это то, что меня интересует, это моё дело. И это не моё дело, кого вы любите или что вы любите, или что вы думаете. Это ваше дело. Я вас люблю, и точка. Мне даже нет причины волноваться по поводу того, что вы думаете обо мне. У меня же нет своего образа.
Я думаю о себе в точности, как о большом окне напротив моего кресла. Для меня окно и есть я. И когда ни что его не загораживает, через него проходит свет, но окно это не свет. И я думаю о занавеске, как о моём эго, ведь когда занавеска задёрнута, свет не проходит, но так же, как окно не является светом, занавеска это не тьма. Она всего лишь закрывает свет. Значит моя забота держать занавеску открытой, чтобы свет мог пройти.
Я не являюсь источником света, я проводник. Всего лишь проводник. Вы и я необходимы Богу как проводники, по которым Он продвигается в своё создание. Мы проводники. И нам надо убраться с пути и дать этому происходить. Как мы уже говорили вчера вечером, и как я всё время говорю себе, я либо буду сам управлять своей жизнью и иметь дело с последствиями этого, либо я не буду сам управлять своей жизнью и меня ждут соответствующие результаты. Я не могу управлять своей, поэтому и не управляю. Я занят тем, что я живу.
Я считаю, что, погрузившись в жизнь, мы обретаем Бога. Гарантированно, потому что всё, что нам надо сделать, это избавиться от преград на пути. Ты найдёшь Бога, если ты занят жизнью. Так что я бы на твоём месте не стал тратить и пяти секунд на поиски себестоимости в чём-то другом. Чтобы найти себя, да. Чтобы понять, что то, что ты ищешь находится вот здесь, внутри тебя – то, что ты ищешь — это то, с чем ты ищешь; то, что ты пришёл искать здесь, ты принёс с собой. Всё, что ты когда-либо хотел знать, ты уже знаешь, а всем, чем ты хотел быть, ты уже являешься, но это упрятано. Это спрятано, поэтому мы находим и узнаём. Забудь о себе – пошли себя к чёртовой матери.
Может ты просекаешь это лучше меня. Может быть да, а может быть и нет. Будь как будет. Самое лучшее в этом деле — не принимать себя всерьёз, а сделать из этого игру. Игра в жизнь с самим собой. И веселиться, пока играешь. Мне веселей с Богом, чем, пожалуй, любому другому. У меня с Богом сплошные развлечения. Я считаю, что у Него потрясающее чувство юмора, иначе Он бы не стал прятаться в последнем из мест, где мы ищем! Мне кажется это здорово! Глянем в самое последние место, а Он там. Я вижу Его! Вот я ищу бутылку, когда нигде уже не продают, потому что мне надо выпить, а Он говорит: «Ну ты посмотри на этого сукина сына, ведь он Меня обыскался, а Я-то с ним!» Какая прелесть! Умора. Ты слишком серьёзен , Фил, сделай из этого развлечение.
Может ли член АА работать профессионально в сфере алкоголизма и Помогать алкоголикам?
Я не очень хочу рассуждать по этому поводу, но кое-что всё же скажу. Жутко тяжело для таких любителей, как мы, закрутиться с профессионалами и оставаться дилетантами. Мы странный народ. Нам только дай потереться возле врача, и мы сами становимся врачами. Может быть кто-то и способен остаться любителем, работая за деньги в области алкоголизма, я не знаю. Лично мне довелось встретить только одного человека, у которого это вроде бы получалось, но ушёл от нас слишком быстро, чтобы можно было сказать работает это или нет. Его звали Уоррен С., он умер где-то через год после того, как начал работать за деньги в сфере алкоголизма.
Вполне может показаться, что работа на такую организацию, как Национальный Комитет по Алкоголизму не будет иметь никакого отношения к платному Двенадцатому Шагу, потому что у этой организации нет никакой программы выздоровления. Они выполняют только образовательные и справочные функции. Это их бизнес, а мы этим не занимаемся, и поэтому, казалось бы, нет проблемы работать на этот Комитет. Главное, что у них нет программы выздоровления. Но те из моих друзей, кому довелось работать на них, каким-то образом становились профессионалами.
Мне вспомнилась одна девушка, которую я обожал, и от которой десять лет назад я услышал одно из лучших в АА выступлений. Потом она стала Секретарём Комитета по Алкоголизму, и год назад её выступление перед нашей группой было не менее блистательным, но не было речью Анонимных Алкоголиков. Это была профессиональная речь, а одними из главнейших вещей для нас являются забота и стремление делиться. Мы не эксперты ни в чём, мы делимся нашим опытом, силой и надеждой, любя друг друга. Так что я не встречал никого из тех, кому удавалось делать такую работу без того, чтобы не затеряться в профессионализме. Между прочим, и трёх месяцев не прошло с момента её выступления, как она сама оказалась в госпитале. Я уверен, что не из-за таблеток или алкоголя (я говорю, что уверен – я ни в чём не уверен), но из-за какого-то нервного расстройства.
Я не могу это делать. Когда меня просят выступить в организациях, которые платят за это гонорар, скажем семьдесят пять или сто пятьдесят долларов, я не беру. Потому что, хотя они об этом и не догадываются, я узнал всё, что рассказываю им от вас, алкашей, которые не пьют. И для меня брать за это гонорар всё равно, что пытаться взлететь, потому что вы за это ничего с меня не взяли. Вы даже не спросили, есть ли у меня что-нибудь. Единственное, что вы мне сказали, когда я пришёл на первое собрание, это «Мистер, вы кого-то ищете?»
И я ответил: «Нет, сэр». Вы тогда спросили: «А что вы ищете?» И я сказал: «Если Вас это интересует, сэр, я ищу трезвость». И вы засияли, как Новогодняя Ёлка! Вы взяли меня и успокоили. Разумеется, любой алкоголик может зарабатывать на жизнь, как он считает нужным. Я считаю, что мы имеем полное право зарабатывать себе на жизнь чем угодно, но если бы я был проповедником, я бы предпочёл держать свой бизнес в стороне от наших дел, потому что я бы не хотел стоять здесь перед нашим обезьянником и говорить то, что вы желаете услышать. Я бы не хотел отдать вам в руки своё электричество и воду.
Потому что если мои речи будут вам не по вкусу, вы отключите мне те самые электричество и воду, а значит мне надо ублажать вас. Я не могу этого делать. Я буду держать свой бизнес в стороне. Я хочу, чтобы мои деньги шли из другого места, чтобы я мог говорить вам то, что я думаю. Я не могу говорить вам что-то без того, чтобы чувствовать это, и я считаю, что иначе и быть не должно. Поэтому я бы не смог работать в этой области.
А если бы я был капитаном морской пехоты, и они захотели бы, чтобы я возглавил их программу для алкоголиков, а я мог бы сам набирать себе штат, как это было позволено некоторым из служащих, я бы скорей всего сделал то же самое, что сделал тот морской пехотинец, который задал этот вопрос.
Он аж посинел и спросил: «И что мне теперь делать?» А я ответил: «Пусть твои люди занимаются отдельно всеми расстройствами, так или иначе связанными с алкоголизмом. Пусть те, кто у тебя работает, займутся наркоманами разных сортов, сексуальными маньяками и прочими весельчаками, а ты занимайся Анонимными Алкоголиками, иначе говоря пьяницами». И он поступил именно так, всё сработало прекрасно, и я думаю, что это не пошло ему во вред.
Должны ли члены АА посещать собрания Ал-Анона?
Упускаем ли мы что-либо, не делая этого?
Думаю, что упускаете, ведь там же в основном женщины! Мне с ними весело; конечно имеет значение, что моя жена принимает в Ал-Аноне активное участие, а уж с ней мы веселимся на всю катушку. В течение многих лет, когда моя жена начинала спорить со мной, мне удавалось успешно использовать как аргумент такую фразу: «Послушай, сестрёнка, у вас бы не было никакой программы, если бы не мы». Потому что это ведь мы дали им нашу программу. А через какое-то время она вдруг резко поумнела и сказала: «Нам бы не нужна была ваша программа, если бы не вы!» Я лично не вижу ни одной веской причины идти куда-то ещё, кроме Анонимных Алкоголиков, чтобы узнать, как работает эта программа.
Для меня в этом нет никакой необходимости. Задолго до того, как появился Ал-Анон люди приходили ко мне и говорили: «Вы должны помочь этому парню или этой девчонке протрезветь», а я говорил им: «Вполне может быть, что для вас именно сейчас самое лучшее время в вашей жизни, чтобы найти себя. Может быть единственный шанс у вас помочь этому алкашу, это не просить меня, а применить эти принципы к самим себе, найти собственное успокоение и поддерживать мир и покой в вашем доме. Это может оказаться единственной положительной вещью, которую вы способны сделать для этого синяка». А это было за много лет до Ал-Анона. И теперь это то, что они пытаются делать. Они пытаются найти жизненный ответ в этой программе, а мы обязаны найти его вместе с трезвостью.
Я не имею ничего против того, чтобы ходить на собрания Ал-Анона и часто выступаю на них. Кстати, вы даже не знаете, что смотрите на самого лучшего в Ал-Аноне спикера! Несколько лет тому назад, это было в четверг, мне позвонил один человек из Далласа и спросил: «Чак, когда ты можешь выехать в Даллас?» Я ответил: «Я не приеду».
А он сказал: «Никуда не денешься». Я повторил: «Я не собираюсь ехать в Даллас». Он настаивал: «Я же спросил, когда ты выезжаешь». И я снова сказал: «Я не приеду». Он продолжал: «Мне не нужен такой ответ. Когда ты выезжаешь?» Тут я на него наехал: «Кто тебя подвёл? Что случилось с тем, кто должен был у тебя там выступать? Почему ты меня первым не попросил? Кто от тебя сбежал?» Он рявкнул: «Не твоего чёртова ума дело!» Короче, я слетал в Даллас и выступил в Ал-Анон на торжественном обеде. И я оказался заменой замены!
Первая, кто согласилась у них выступать, была покойная Лиз, ну вы знаете, дамочка, которая написала книгу «Покойная Лиз». Как же её звали? Гёрт, Гёрт Б., мы с Гёрти не ладили в любом случае. Но она должна была выступать и в последний момент стушевалась. А следующей была Адель С., и она тоже скисла. В результате я заменяю двух баб, замена замене, и они там до сих пор говорят, что я выступил с самой лучшей речью, которую они когда-либо слышали в Ал-Аноне (это я на всякий случай добавил). А вообще-то нет никакой причины не ходить на собрания Ал-Анона, если вы хотите.
Как вы доказываете любовь?
Я не думаю, что мы что-то доказываем. Я не считаю, что нам надо что-либо доказывать. Нечего выигрывать, и мы никуда не рвёмся. Мне придётся снова вам сказать то, что я уже говорил, но я с радостью повторюсь, потому что сам люблю эту тему. Один врач позвонил мне как-то в полночь и спросил: «Каким является определение любви?» Я ответил: «Таким же, каким оно было в 10 часов утра. Ты с ума сошёл звонить мне в полночь и задавать такие вопросы?» Но он снова спросил: «Каким является твоё определение любви?» Я сказал: «Тебе оно не понравится». Он продолжал: «Так каким?» И я ответил: «Действие». Говорить о любви всё равно, что говорить о смирении: бесполезно. Только действие. Если ты любишь кого-то, ты делаешь вещи для этого человека. Просто делаешь, не превращая это во что-то экстраординарное. Обычное дело, ничего особенного.
Я не потрачу и пяти секунд, чтобы доказывать кому-то здесь то, что я сказал. Я здесь не для того, чтобы что-то доказывать. И я не потрачу ни единой секунды в попытках отстаивать то, что я сказал здесь. Я имею право на своё мнение, а вы на своё. Вы имеете моё одобрение, если вы не согласны с тем, что а сказал или с тем, как я это сказал. Меня это полностью устраивает. И то же самое относится ко всем людям в любом другом месте. Я вас люблю; это не моего ума дело, что вы думаете обо мне, разве что вы хотите меня проинформировать. Так что перестаньте делать из этого что-то важное, перестаньте доказывать.
Просыпаясь с плохими мыслями, как нам следует налаживать отношения с Богом?
По-моему это то, о чём мы говорили с самого начала. Молиться не прекращая. Я не вижу разницы между молитвой и серьёзной мыслью. Они одно и то же. Как мы уже говорили, когда собрались здесь, страх и волнение — это молитва о том, чтобы что-то не произошло. Требуется жить в осознанном ощущении живого присутствия Бога. Мне не очень нравится (я очень много об этом говорю) молитва «Отче наш». Наш Отец, Бог. Я часто говорю о нашем Отце, но отношения, о которых мы здесь ведём речь, гораздо глубже отношений отца и сына. Вот у меня два сына где-то в южной Калифорнии, а я понятия не имею, где они находятся. Это невозможно в моих отношениях с Богом, ибо Бог во мне. Бог то, чем я являюсь. Я бы не мог дышать, я бы не мог существовать, вообще ничего бы не было, я бы исчез, если бы не Бог. Потому что Бог это жизнь, и невозможно в реальности быть отделённым от Него.
Помогать алкоголикам. Отстранение может быть только сознательным. То самое чувство отделённости от – на отлёте. Абсолютно реальное, как опыт, но не реальность. Поэтому я не думаю, что мы должны просыпаться, чувствуя себя иначе, чем когда мы пошли спать, или чувствовать себя по-другому через десять минут после того, как мы проснулись.
А вот как обстоят дела. Что насчёт меня сейчас? Если бы мне нужно было начать быстренько молиться, я не думаю, что почувствовал бы себя лучше по окончании молитвы. Я считаю, что надо чувствовать себя хорошо до того, как начнёшь молиться. Я понятия не имею, когда начинается и когда кончается моя молитва. Я что-то вроде Брата Лоренса в этом деле. Потому что я предпочитаю жить в сознательном ощущении Живого Присутствия Бога, во всём, что меня окружает.
Во всём вокруг. Так что вбейте в голову: что сейчас и есть время. Видите ли, это жизненно важно для меня потому, что завтра всегда был тем днём, когда я собирался взяться за ум и начать новую жизнь. Завтра я собирался делать все дела, понимаете? Но завтра никогда не наступало. Каждый раз, что я приходил в себя, было сейчас, и меня мучила жажда!
Поэтому я пил. Завтра не приходило. Наверное повторюсь, но не считаю, что надо быть в каком-то определённом состоянии, чтобы удерживать в себе это чувство Живого Присутствия Бога. Я не думаю, что это происходит в церкви, на горе, в храме или в Иерусалиме. Это у меня во рту, чтобы я чувствовал это, знал и делал. Так что это единственный ответ, который у меня есть.
Когда вы полностью стали доверять Богу?
Я не знаю. Не знаю потому, что я просто вдруг понял, что это произошло, понимаете? Я думаю, что это случилось в первый же раз, когда моё эго было выжжено из меня. И полагаю, что случилось это потому, что я был в круге Жизни, Добра и Бога. Перерождение из осознанного отстранения в сознательное единство превращает это в реальность. Верить в Бога — это хорошо, но этого не достаточно для алкоголика. Нам нужно жить в Боге. Жить в Нём. Это и есть суть нашей программы – убрать нас с нашего же пути, чтобы мы могли заняться делами Отца нашего. Это единственный бизнес, которым я занимаюсь вот уже двадцать девять лет. У меня нет других дел.
Я занят только делами Отца, и это мой бизнес, а Его бизнес — заботиться обо мне. Это так же натурально и нормально, как дышать. Я ожидаю этого все своим существом, но это не значит, что я развалился тут, ничего не делаю и жду, что кто-нибудь возьмёт телефон или позвонит. Я знаю, что всё хорошее в моей жизни является подарком из Его рук.
Отец Барни сказал мне кое-что десять лет назад, когда я вёз его с работы к себе домой. Как только мы выехали на шоссе, он спросил: «Чак, как ты успеваешь выполнять все свои обязательства?» Я сказал: «Что ты имеешь ввиду?» И он пояснил: «У тебя три жизни, и любой из них достаточно, чтобы быть постоянно занятым, но ты умудряешься жить всеми тремя. Как ты это делаешь?» А я ответил: «Святой Отец, Вы должны это знать лучше меня. Вы же познавали всю свою жизнь! Что ж Вы меня-то об этом спрашиваете?» И я добавили: «Я никогда не разделяю их в своей жизни, вообще никогда».
Так что, когда мы применяем эти принципы во всех наших делах, господа, то никакого разделения в жизни быть не может. Нет ничего, что бы было важнее чего-то ещё, и нет ничего, что бы было выше или ниже в своей духовности, чем что-то другое. Ваш бизнес так же духовен, как ваше АА, ваше АА так же духовно, как ваша церковь, а ваш дом так же духовен, как обе эти вещи. Материя так же духовна, как «ха-ха».
Всё хорошее — это подарок из Его рук. И жить в этом, ощущать это, постоянно ощущать, вот о чём я всё это время говорил: поправить паруса; и в зависимости от созданного нами же ветра некоторые суда возьмут направление на восток, а некоторые на запад. Будет зависеть от парусов, а не от бури, в какую сторону они пойдут.
И я поправляю паруса, продолжая повторять себе иногда по пятьдесят раз на день: «Бог — моё убежище и моя сила». А почему я это делаю? Я ничего не боюсь. Я не боюсь вас, я не боюсь Бога, я не боюсь Дьявола, я не боюсь завтрашнего или вчерашнего дня. Так почему же я продолжаю говорить: «Бог — моё убежище и моя сила?» «Обрати взор свой на холм, откуда исходит сила твоя». Я люблю этот холм. Я люблю Бога.
И я поправляю свои паруса, напоминая себе, что в Нём я живу, двигаюсь и существую. Сознательное ощущение Живого Присутствия Всемогущего. Вот о чём наш слёт здесь. И ничего другого здесь нет, как я это понимаю. Я либо буду продолжать хозяйничать в своей жизни и принимать все вытекающие последствия, либо я перестану хозяйничать в ней и получу соответствующие результаты. И это не просто слова. Это то, как я живу. Я не могу жить по другому. Я пробовал в течение сорока трёх лет, и это было на сорок три года дольше, чем надо.
Я всегда соперничал в жизни. Как мне перестать соревноваться?
Я всю жизнь соревновался. Я был в прекрасной физической форме пока не получил травму, играя в футбол. Я мог делать всё, что угодно. Футбол, баскетбол, бейсбол и лёгкая атлетика – всё это было для меня, как любимое блюдо. Старина Уолтер Кемп говорил много лет назад, что мне не достанется титул всеамериканца только в том случае, если я получу травму, так я её получил. Из футбола пришлось уйти. Так что соперничать у меня в крови.
Помогать алкоголикам
У меня был брат, который был на три с половиной года старше меня, и мы с ним соперничали. С того момента, как я научился ходить и пока я не ушёл из дома, когда мне исполнилось двадцать, мы с ним постоянно дрались. Это продолжалось двадцать лет в рассрочку!
Он был на три с половиной года старше меня, на столько же сильнее и до тех пор, пока мне не исполнилось восемнадцать или двадцать, он мог меня отдубасить, но он не мог заставить меня поверить в это. Он так никогда и не смог заставить меня в это верить. Мы начинали драться за пару миль от дома и каждый раз после того, как он заламывал меня, я кидался на него, как Тузик на грелку. А когда мы устраивали этот бардак в гостиной, мать лупила нас обоих.
Я ушёл из дома в твёрдой уверенности, что могу победить его. Ему так и не удалось убедить меня в обратном. Так что соревноваться было моей жизнью. Нынче я часто играю в кегли, и если я иду играть с целью победить кого-то, я становлюсь тряпкой. Это как-будто я никогда шара для кеглей в руках не держал.
Но если я иду туда, чтобы просто постараться сыграть настолько хорошо, насколько мне позволяют мои возможности, и получить такое же удовольствие от хорошей игры своих соперников, как от своей, я могу победить любого. В 1957-м я был чемпионом Беверли Хиллз Клуба по кеглям, а я играл тогда только два раза в неделю. Я ходил играть в субботу и воскресенье, когда все остальные ходили играть каждый день. А ведь кегли — это утончённая, изысканная игра.
Так что я могу соревноваться с кем угодно. И опять же, это вовсе не потому, что я решил больше не соревноваться. Видите ли, мне повезло потому, что я ничего не хотел, когда пришёл сюда, даже трезвости. Я просто хотел подчистить свой послужной список насколько это возможно, но его нельзя подчистить с точки зрения понятий соревнования, это не получится.
Ты просто помогаешь людям делать то, что им нужно, потому что ты хочешь им помочь. Мне пришлось это делать, чтобы подчистить свой список, а когда я наконец осознал тот факт, что всё идёт хорошо, я уже привык делать это и продолжал делать, и я по-прежнему делаю это и верю, что это именно то, о чём мы с вами тут беседуем. Наша цивилизация наложила на нас массу абсолютно чуждых понятий: ты должен быть этим, иметь это, и быть известен как, прежде чем ты можешь нормально жить.
Единственное, что можно делать с жизнью, господа, это жить её. Быть – это единственное, что считается. Реальность сейчас – единственное, что учитывается в этой жизни. «Не предавайся мыслям о завтра, чем ты будешь питаться, что ты будешь пить или во что ты будешь облачён».
Небесный Отец знает, в чём ты нуждаешься, прежде чем ты об этом попросишь. Я, кстати, научился испытывать гораздо больше радости, получая удовольствие от действий своего соперника, как от своих. Это не просто больше радости – это в два раза больше, а если вы играете вчетвером, то во все четыре. И это куда более естественно — желать лучшего своим соперникам. Пожелайте им добра. Тогда вы делаете своё дело, а они своё, и нет никакого соревнования, если всё делается таким образом. Соревнования нет, и чувство, что ты с кем-то соревнуешься, тоже отсутствует.
Пока я не забыл: всё что надо делать, всё о чём эта программа — это изменить побуждения в вашей жизни. И это всё, что требуется. Измените направление движущей вами силы от того, чтобы брать что-то, к тому, чтобы дать что-нибудь, внести что-то.
Даже когда вы идёте на собрание Анонимных Алкоголиков (Помогать алкоголикам), направьте свои побуждения от «получить» что-то к «привнести» что-нибудь. С того момента, как я осознал, что трезв — а это было через шесть месяцев после моего прихода сюда — и до сих пор я ни разу не ходил на собрание, чтобы что-то получить. И у меня не получается пойти на плохое собрание. Я могу прийти на собрание и не соглашаться со всем, что там происходит – со спикером, со всем, что он говорит, с тем, как он это говорит — и всё равно я выхожу оттуда с полной чашей. Если вы идёте туда в надежде, что ваше присутствие подбодрит кого-то или кому-то будет просто приятно вас увидеть, так всегда и происходит. Может быть кто-то задаст вам вопрос, на который вы можете ответить, поделиться. Вы не сможете уйти оттуда без полной чаши.
Это просто перемена ваших побуждений от взять к привнести. И в течение вашей жизни вы делаете всё таким образом. Это не отношение «благодетеля». К чертям «благодетелей»! (извините меня). Да и не хотите вы становиться благодетелем. Как мы уже говорили, быть хорошими для чего-то — это самоограбление, даже если это для того, чтобы попасть в Рай. Не занимайтесь самоограблением. Будьте хорошими не для чего-то! В этом же вся радость — быть хорошими просто так!
Как мне противостоять настойчивым требованиям моей семьи и сослуживцев, которые утверждают, что я должен планировать свой завтрашний день и своё будущее?
По-моему, ребята, я не рассказывал вам о том, как в 1957-ом году мне пришлось отказаться от полумиллиона долларов. Я хочу вам рассказать эту историю, потому что она послужит ответом на ваш вопрос. Когда я был год как трезвый, мне попался один земельный участок на углу Гардины и Нормандии, который принадлежал моим близким друзьям. Братья Джаксоны, строители.
Набожные мормоны. Вы слышали такой анекдот? Папа римский собрал кардиналов и сказал: «Ребята, мне тут только что позвонили, и у меня есть для вас хорошая новость и плохая новость. Какую из них вы хотите первой?» Кардиналы посовещались и сказали: «Давай сначала хорошую». Тогда он сказал: «Мне сообщили по телефону, что второе пришествие Христа состоялось, и что Христос сейчас ходит по земле». Они обрадовались, решив, что это чудесная новость, а потом спросили: «Ну а что за плохая новость?» И он ответил: «Звонок был из Солт-Лэйк Сити!»
Помогать алкоголикам?
Короче, я знал, что этот участок в десять акров на углу является очень выгодной покупкой, и что это будет хорошим местом для магазина. В свои ранние годы в магазинном бизнесе я получал все заказы, продвигая открытие магазинов. Я находил владельцев недвижимости и договаривался с ними либо о снятии места в аренду, либо о строительстве здания на их земельном участке. И если они соглашались, я находил им съёмщика.
Или я покупал недвижимость для них. Всё это делалось только для того, чтобы получить заказ на арматуру. Я ведь в то время не имел никакого отношения к торговле недвижимостью, я был в арматурном бизнесе. Но я умел оценивать и хорошо понимал, какой участок подходит под магазин, а какой не подходит. Итак, мне понравился тот участок, и я стал думать: «Кому можно предложить купить его?» А потом до меня дошло, что может быть мой босс захочет купить этот участок, потому что его отец начал тот бизнес, в котором я работал, и босс был богатым человеком ещё до того, как унаследовал этот бизнес. Его отец начал это дело в 1908-ом году, и он уже тогда был очень состоятельным.
Я пришёл к нему однажды утром и сказал: «Виктор, я нашёл кое-что, и думаю тебя это заинтересует». Он спросил: «Что это?» Я объяснял ему, он слушал, а потом сказал: «Купи это себе, Чарли». Я ответил ему: «Нет, я покажу это тебе, но сам покупать не буду». «Почему?» — сказал он – «тебе нравится, купи». Я сказал: «Нет, Виктор. Садись в машину, поедем посмотрим. Мы обернёмся за час». Мы съездили, посмотрели, и он сказал: «Покупай сам». Я ответил: «Нет, давай узнаем, если кому-то ещё в городе это понравится. Дай-ка мне показать это нескольким владельцам магазинов, и может быть их это заинтересует. А вдруг они решат построить там здание под магазин». Но он ответил: «Чарли, тебе нравится, Иди и купи». И я пошёл и купил.
После того, как все условности сделки были пройдены, однажды вечером, когда все, кроме его секретаря уже ушли из офиса, он вызвал меня к себе. Мы сели втроём. И он сказал: «Чарли, я не хотел этот участок. И сейчас не хочу, он мне не нужен. Но я хотел бы помочь тебе быть в таком же финансовом положение, как я, и, когда это произойдёт, мы можем вместе уйти на пенсию.
Я даю тебе двадцать пять процентов от этой сделки. Они твои! Теперь давай найди нам арендатора, мы поставим ему здание и уже оттуда двинемся к цели. Двадцать пять процентов твои». И я пошёл и уговорил Вонза на это дело. Им оно не очень понравилось, но они сказали: «Это первый раз, что у нас появилась возможность сделать что-то для Чарли, а он ни разу не подкачал нас с определением удачного места для магазина. Так что давайте возьмём. Это нам не повредит». Так они согласились на это дело из-за меня, и они знали про двадцать пять процентов не только от меня, но и от Виктора.
Мы построили им здание. Братья Гатсон построили его за полставки: пять процентов вместо десяти, потому что я знал их ещё со времён, когда они были контрактными рабочими – двое ребят, их отец и дядя. Я их нанял строить спаренные дома между Хайлэнд и Ла Брея на Третьей в Хэнкок Парке, и я был королём дуплексов. Мы часто работали вместе, хорошо знали друг друга, и они построили это здание за полцены потому, что хотели сделать что-нибудь для меня.
Для того, чтобы построить, нам нужна была ссуда. Я пошёл к Вёрну Дженкинсу, который был председателем совета директоров Западной Страховой Компании. Я помог протрезветь его сыну, и Вёрн думал, что солнце восходит и садится из-за меня. Я пришёл к нему и сказал: «Нам нужна ссуда, чтобы построить здание». Он ответил: «Что тебе надо? Ты можешь иметь всё, что здесь есть, включая саму компанию. Скажи мне, что тебе надо, и ты это имеешь». И ведь все знали о моей договорённости с Виком.
Мы построили здание, Вонз открыл магазин, и это место оказалось золотым дном. Причём с самого начала. Мы получали с аренды от $1,700 до $2,100 ежемесячно (мы имели проценты от сдачи помещения). Это в неделю, господа! Идея сработала прекрасно. Они там в этом месте торговали на $100,000, $125,000, $140,000 в неделю. И все были довольны. Помогать алкоголикам.
А потом они стали открывать универсальные магазины, а мы их строили для них, и результат оказался таким же, и всё было прекрасно. Короче, на одиннадцатый год Виктор собрался уходить на пенсию, ну и я собрался вместе с ним. Всё это время мы с ним говорили об этом, мы обсуждали, чем будем заниматься, мы смеялись и плакали вместе, как единое целое. Так было до последнего года. К одиннадцатому году наших совместных дел мне стало казаться, что Виктор стал отстраняться от меня, но я решил, что он ведёт себя так потому, что в связи с уходом на пенсию его мысли заняты чем-то другим.
Я тоже собирался уходить на пенсию – мы ведь говорили об этом в течение десяти лет! Я купил дом, в котором сейчас живу, и собирался уходить, получив свою долю нашего договора, которая составляла, как минимум, $500,000. Это обеспечивало меня. Я собирался уходить на пенсию, и у меня были самые лучшие похвальные побуждения. Я собирался уйти на пенсию и посвятить всё своё время работе за свой счёт с такими оболтусами, как вы. Всё ведь в порядке с такой мотивировкой, а? И я купил этот дом, чтобы жить в нём, когда я уйду на пенсию.
А когда подошло время, Виктор не смог сделать то, что был должен. Он просто не смог. Это была слишком большая сумма, и он был вынужден отрицать нашу договорённость. В это было невозможно поверить, потому что мы были так близки! Мы ведь смеялись и плакали вместе, обсуждая наш план снова и снова. Мы же собирались уйти на пенсию вместе. Но он не смог этого сделать.
Речь шла о слишком больших бабках, и он стал отрицать наше соглашение, будь оно неладно. Разумеется, меня это убило, потому что я просто не мог поверить, что этот человек мог так поступить. Это было невозможно! Всё моё нутро разрывалось: «Ты не не можешь позволить ему сделать такое! Ради него же ты не можешь дать ему поступить так по отношению к самому себе». Я знал с головы до пят, что был прав, и внутренний голос говорил мне: «Это для твоей семьи, твоих детей и твоей жены. Это для них! Так не может быть!»
Помогать алкоголикам
Я поговорил с советчиками, хорошими советчиками. Адвокатами. Они мне сказали: «Чарли, ты можешь вызвать его в суд и выиграть это дело вчистую. У тебя в этом городе чуть ли не каждый свидетель, здесь все знают об этом и от него, и от тебя. Вызови его в суд и ты выиграешь».
Долго я думал над тем, чтобы сделать это, но не мог. Почему? Потому что в 1946-ом году он пришёл выкинуть меня в окно, но не сделал этого. Он не выбросил меня в окно, а я не мог вызвать его в суд. Я не мог осуждать его, не мог обижаться на него, не мог ненавидеть его. Если бы я позволил себе любую из этих вещей, я бы пошёл пить, а если бы я пошёл пить, я бы умер. Так я оказался между молотом и наковальней. И мучился я, как проклятый, потому что не видел просвета во всей этой чертовщине. Это поставило с ног на голову всё, что мы строили десять лет. А ещё интересным было то, что его секретарь слышала всё это, и мы с ней неоднократно говорили об этом.
Она слышала то, что хотела слышать, но когда она не хотела чего-то слышать, она не слышала этого, даже если слышала. Короче, у неё была проблема со слухом, и она мне говорила: «Чарли, я, наверное, чего-то не уловила. Или я неправильно услышала». А говорила она так потому, что отец Виктора приготовил для неё $30,000, а Вик ещё не выплатил их ей. Она ждала свои $30,000 и не могла пойти против него! Так что ей пришлось сказать мне: «Я ничего не слышала». Помогать алкоголикам.
Я потратил год в мучениях, размышляя над этой ситуацией. Вы можете себе представить, каково мне было, ведь я подспудно был уверен, что обеспечен.
Единственным положительным фактом за время переживания, кроме конечного результата этой ситуации, было то, что за весь тот год я ни разу даже не подумал о том, чтобы выпить. Замечу, что это нечто, учитывая, как безумно я страдал. И вот наконец в конце того года я понял, что существует только одна гарантия, и именно она является ответом на ваш вопрос. Единственное, на что я могу положиться, это мои отношения с моим Богом.
А там, в мире, нет ценностей. Ценности здесь, внутри меня. Там можно найти только свидетельства ценностей, но не сами ценности. Как только мы превратили в ценность миллион долларов, мы сами себя придушили, потому что мы обязательно их потеряем, как случилось с этими $500,000. Так что свидетельства ценностей можно найти там, но сами ценности здесь, внутри нас.
Помогать алкоголикам
Помните, было сказано: «Не возлагай свои личные сокровища там, где разъедает ржавчина и воры могут украсть их, а положи их в Раю, куда ржавчина и воры не доберутся. Потому что там, где находятся сокровища эти, и сердце находится». Мне пришлось понять, что единственно надёжными могут являться только мои отношения с моим Богом. После этого однажды вечером я позвал к себе Вика – никого не было, только он и я – и я сказал: «Виктор, я хочу ещё раз пройти по нашему делу, и, пожалуйста, не дай мне ошибиться. Если я скажу что-то не так, как было на самом деле, останови меня, и мы разберёмся в этом или прекратим наш разговор».
И я прошёл через всю нашу договорённость шаг за шагом, а когда я закончил, то сказал ему: «Виктор, ты не остановил меня». Он ответил: «Нет, Чарли, не остановил». И я спросил: «Это было именно так?» А он отвел: «Да, именно так». И тогда я сказал: «Виктор, забирай их. Тебе они нужны, а мне нет. Благослови тебя Бог. Продолжай заниматься своим делом». И он свалился с моих плеч, и $500,000 свалились с моих плеч, и всё остальное тоже свалилось с моих плеч. И я стал свободным человеком.
Вместо того, чтобы уйти на пенсию в 1957-ом, я купил бизнес. Я проработал в нём больше пятнадцати лет и ежедневно ездил из Лагуны Бич на Сороковую и Аламеду. Люди спрашивали: «Как у тебя это получается? Как ты справляешься?» Но это стало лучшим временем дня, потому что это было единственное время, когда я мог побыть один. Не сам по себе, а наедине с Богом. И тогда я болтал с Папкой, и это чудесно. А через пятнадцать лет у меня было всё, что я хотел, и даже больше.
Помогать алкоголикам
Так о чём же я говорю? Я говорю о единственной защите, которая существует. Когда мы думаем, что мы в безопасности, потому что у нас есть работа или потому, что у нас есть какие-то бабки в банке, или потому, или поэтому, или по чему-то ещё, то мы глубоко заблуждаемся. Это стало одним из самых важных жизненных уроков, который я получил, потому что с той поры не прошло дня или часа, чтобы я не знал точно, в чём моя защита. Она в моих отношениях с моим Богом.
И так по одному дню, по одной секунде, «моментальность» сейчас – это единственное, что есть. Это не значит, что мы ничего не планируем на следующий год (если бы вы видели мой календарь, вы бы поняли, о чём я говорю). И не то чтобы мы не знаем, чем будем заниматься завтра, погружаясь в мир бизнеса, но речь о том, чтобы делать сегодняшнюю работу сегодня, завтрашнюю завтра, и не смешивать их.
Снова, и снова, и снова я могу стоять здесь и говорить вам, господа: «Бога достаточно для всех моих нужд», и Его достаточно – я говорю правду. Но если я не делаю ничего по этому поводу, то я просто изголодаюсь до смерти. И это утверждение – правда, но у меня есть, что делать.
Дар Божий был сделан при создании земли, не на моих условиях, а на Его. И Его условия таковы, чтобы я вёл себя, как Его дитя и занимался Его делом. Когда я следую этому, я получаю наследство. И это ведь так просто, проще некуда. Это моя работа — заниматься Его делом, и это Его дело — заботиться обо мне.
ЭПИЛОГ
Наверное самым комфортным местом в активной жизни Чака – и где к нему было проще всего подойти – являлось большое кресло у него в гостиной. Сидя лицом к широкому окну, он отдыхал и получал огромное удовольствие от вида на очаровательный Лагуна Бич и побережье вдалеке.
И это особенно символично, что он сидел в своём кресле утром 14 декабря 1984 года, когда его глаза закрылись, и его доблестная и упорная душа «перешла в мир иной».
Его уход оплакивали десятки тысяч по всему миру. Тем не менее, в реальном смысле он среди нас – завет его жизни будут почитать где бы и когда бы ни собирались мужчины и женщины духовного содружества, известного как Анонимные Алкоголики — Помогать алкоголикам.
СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ МИЛТОНА Е. ПИКМАНА 1909 – 1993
За бескорыстные усилия и работу, которую он проделал, дав возможность этой книге стать реальностью.
О том кто такие Анонимные Алкоголики, как и чем они могут помочь — прочитать можно здесь!